О`Санчес - Воспитан рыцарем
– Вот и я. Что, Гвоздишка, чего нюхаешь?
Первым к нему вскачь подбежал Гвоздик. Хвост его радостно дрожит, но уши торчком и нос угрожающе фыркает… Явно, что-то неприятное унюхал, подозрительное… Но не в самом Снеге, его он даже в локоть исхитрился лизнуть, а в том, что успело налипнуть на оружие и одежду святого старца за время его отсутствия. Глядя на Снега, второпях можно было бы подумать, что он крепко выпивши, но отшельник пьет редко и помалу, и никогда допьяна. Тогда почему он так долго держится за дверной косяк, не хочет отпускать? Лин, вслед за Гвоздиком, готов визжать и прыгать от счастья, ведь Снег вернулся из опасного похода, живым и здоровым… да нельзя: мужчине, воину никак не годится вести себя несдержанно, подобно щенку или слабой женщине, чтобы все чувства наружу торчали. Несколько мгновений он заставил себя сидеть где сидел, на лавке возле очага, и – уже можно – вслед за Мотоной бросился встречать. Мотона принимает мешок и шапку, Лин – пояс и оружие. А Мотона, разумеется, не молчит, Мотона сразу же в крик:
– Батюшки мои! Ах, вы, боги мои ясные, да с богинями усердными! Да кто же тебя, сердечного, так измочалил-то всего! Ведь говорила же, остынь, не лезь на рожон!.. А кровищи-то, а грязи!.. Вода для тебя уже нагрета и налита, идем скорее, идем… Вот старый, все ему неймется задорным ходить, норов показывать…
– Цыц. Что, и впрямь вода горячая уже?
– Да. Лин с этим обормотом еще когда почуяли, что ты неподалеку! Идем скорее, а то ведь вся изревусь…
– Погоди… разденусь только… – Снег тяжело опустился на подставленный табурет и двумя пинками в воздух стряхнул с себя сапоги. – Ребра мои, ребра…
Лин справа, Мотона слева – потащили через голову кольчугу… Ого! Здесь уже и не кольчуга, а… Если лохмотья могут быть стальными, то нынче как раз тот случай и есть: Лин не так уж и много понимает в доспехах, но эти – явно починке не подлежат. И Мотона того же мнения:
– Боги милосердные! Одни ошметки от железа! А синячищи-то под рубашкой! А рубашка-то… Я уж стирать ее не буду, так выброшу!
– Выбрасывай.
– А шлем где?
– В пещерах оставил… Потерял. Зато подшлемник сохранил… чтобы на обратном пути в голову не надуло.
– И кольчугу твою – что с нее толку теперь? Промою, да в кузню отнесу, небось на подковы пригодятся, на гвозди. Только на части разнять, чтобы не тяжело было разом-то нести. Всё деньги в дом.
– Нет. Просто выброси.
– Дак, а…
– Я сказал. Дай попить молочка… лучше бы скисшего… и пойдем, помоешь меня. Лин, понял насчет кольчуги?
– Да. Закопать?
– Нет, просто сбрось туда… в ручей… под помост, поржавеет дотла за пару лет.
Полгода с хвостиком Лин живет в учениках у отшельника Снега и за это время постиг очень многое, хотя и бесконечно мало в сравнении с учителем. Кольчуга несет на себе слишком большую память, магическую и событийную, чтобы оставлять ее без присмотра: опытный взгляд многое может узнать о бывшем владельце кольчуги, и такое, о чем тот и не собирался бы никому рассказывать… Можно попытаться и порчу нагнать на хозяина вещи, бывали случаи… Правда, Снег не очень-то верит в действенность заклятий «на след», считает, что будь сие возможно – маги, колдуны и волшебники, с помощью следовых заклятий, давно бы под корень истребили друг друга и весь род человеческий… Природа любит играть в равновесие: за каждым живущим в этом мире тысячи и тысячи следов остаются, в виде старых вещей, отпечатков рук и ног, волос, слюней и всякого такого прочего, зато ценность каждого – премалый фук. Глаз покраснеет и зачешется, да, может быть, веред в неудобном месте вскочит – вот и вся порча. И все-таки изучить предполагаемого противника по таким ярким следам, как предмет личного обихода – очень даже можно, а достоверное знание противника – уже половина победы. Поэтому истерзанные останки кольчуги полетели вниз, в ручей возле отхожего места, вернее, в небольшую заводь на краю ручья, где уже покоятся насквозь проржавевшие железяки, из бывшей домашней утвари. Снег говорит, что железо воду не засоряет, не портит, и даже полезно почве, которую ручей орошает там, дальше, вниз по течению… Лин не очень понимает, какая там может быть почва, одни камни, но ржавый след-язык от железной свалки хорошо виден локтей на тридцать, потом ручей ныряет на короткое время в пещеру, чтобы далее чистым выскочить наружу и бежать вприпрыжку на встречу с рекой. Иногда Снег спускается вниз, к заводи ручья, утаптывает хрупкие проржавевшие остатки, доламывает их, и всегда следит, чтобы они не громоздились в ручье, не захламляли его… Ручей, стараниями Снега, не замерзает здесь даже зимой, а сейчас весна, уже и льдинок по краям почти не осталось…
Лин примостился на лавке перед очагом, его срочная обязанность – прожарить на вертеле над углями свежедобытого молодого зайца (Лин собственноручно подбил!), чтобы Снег, когда помоется, мог сразу же вкусно поесть горяченького… А потом поспать, сон – великий целитель. Нет, конечно же Снег и сам себя подлечит, с помощью волшебства и трав, не дожидаясь, пока неспешная природа с этим справится, но лечение будет завтра, а сейчас у него мощи ни на что не достанет, одна усталость в теле. Лин это хорошо чувствует… Лин вместе с Гвоздиком прислушивается изо всех сил: вот Мотона жалостливо подвывает… вот плеск воды… Снег чего-то ей отвечает, но что – не разобрать, одно ду-ду-ду… Но голос мягкий, без гнева и укора… Гвоздик-то слышит все слова до единого, но у него ведь не спросишь – какие они?.. Ладно, успеется узнать, а пока… Лин на цыпочках подбежал к оружию, горкой сваленному прямо на пол у стены, осторожно потащил из ножен один меч… второй… заглянул в чехол, закрывающий секирное рыльце… Ого-го!!! Все клинки и лезвие секиры в здоровенных зазубринах, в заусеницах… Что он там – скалу рубил? Метательных ножей – половины из шести не хватает. Да, теперь будет Снегу работы: чистить, править да уваживать, а может, и перековывать, прежде чем боевое оружие переместится из беспорядочной груды на полу туда, где ему и положено висеть, на оружейную стену в огромном оружейном чулане. Хорошо бы Снег опять разрешил помогать, или хотя бы позволил неотлучно смотреть, как с оружием обращаются, как все правильно делать… Откуда гарь… Ой-ййй! Лин стремглав к очагу: один бок у зайца начал обугливаться, вместо того чтобы покрыться буровато-желтой корочкой… Конечно, тут же на черный запах выбежала Мотона, крику теперь будет… Один только Гвоздик доволен оплошностью хозяина: наверняка думает, что Лин ему нарочно удружил с дополнительным ужином.
Два дня и две ночи пролетело. Снег снова жив и здоров, Мотона отпущена домой, дожди зарядили так, что вот-вот окончательно смоют с лесов и полей остатки льда и снега, еды в доме полно… Можно и вопросы задавать.
![Анчи Мин - Дикий Имбирь[Отверженная]](/uploads/posts/books/8141/8141.jpg)
